«А лучше бы не кричал», - рассказывает старший научный сотрудник Псковского археологического центра Татьяна Ершова. Потому что на этот крик первыми сбежались другие рабочие с раскопа и ближайшей стройки. А вслед за ними чуть ли не все постояльцы стоящей рядом гостиницы вместе с обслуживающим персоналом вплоть до поваров. Так что дипломированные археологи едва прорвались сквозь эту стену.
Специалисты почти сразу заподозрили, что открыли не просто припрятанное каким-нибудь мещанином добро, а тайник с драгоценностями утончённого ценителя древностей – быть может, часть коллекции знаменитого псковского собирателя всякой всячины Фёдора Михайловича Плюшкина.
Во всяком случае, его нумизматическая коллекция когда-то превосходила эрмитажную, а выкупить весь «музей» Плюшкина целиком после его смерти оказалось под силу только Николаю Второму.
Бог троицу любит
Всего у Татьяны Ершовой на счету три найденных клада. В 2000-м году она руководила раскопом на улице Школьной, где был открыт клад серебряной посуды. По словам Татьяны Евгеньевны, тот клад был открыт только благодаря одному очень неаккуратному копателю, отставному военному, которому постоянно доставалось от начальства за неуклюжесть.
Шла уже финальная зачистка стены, когда из-за его неловкого движения отвалился кусок кладки, откуда посыпались серебряные ложки – всего 26 штук. Если бы этой оплошности не случилось, клад мог попасть под экскаватор и, возможно, был бы утрачен для потомков навсегда. Дарственная гравировка на солонке из этого клада позволила специалистам примерно предположить, когда эту посуду закопали: «28 августа 1917 года».
В 2006 году Татьяна Ершова присутствовала при обнаружении клада на раскопках во дворе Подзноева – там, где до революции предположительно был сад. На этот раз археологи нашли набор аккуратно переложенной немецкими газетами фарфоровой посуды. Судя по внушительному количеству тарелок одного вида, хозяева этого клада, возможно немцы, торговали кузнецовским фарфором и в том же 1917-м году поспешно закопали его возле дома, прежде чем удариться в бега.
Прошлогодний клад, несомненно, был зарыт в землю при похожих обстоятельствах. Его обнаружили спустя почти сто лет (он был завёрнут в газету, датированную 1917-м годом) неподалёку от предыдущего - под печкой доходного дома Черёхинского.
Эта удивительная печка уходила в подвал и, по-видимому, отапливала не только надземные, но и просторнейшие подземные помещения. Когда её начали расчищать, из-земли и показались полусгнившие жестяные банки – то ли из-под печенья, то ли из-под конфет, и из этих банок тут же посыпались монеты.
Пока точно неизвестно из чего сделаны эти банки, но этот материал настолько пострадал от времени, что, к несчастью, частично испортил их содержимое, даже изделия из благородных металлов, хоть они и были завёрнуты в ткань (частично упакованы в холщовые мешочки).
В результате некоторые монеты оказались спаяны между собой продуктами коррозии. Теперь реставраторам предстоит расчистить эти монетные монолиты и только тогда специалисты смогут до конца атрибутировать коллекцию и назвать точное количество единиц клада. (Мораль: никогда не храните свои сокровища в банках из-под кофе или монпасье – потомки попомнят недобрым словом).
Всего было найдено шесть банок. В одной из них - предметы мелкой пластики и художественное литьё: иконки, складни и кресты. Во второй - изделия из благородных металлов. Остальные были набиты монетами разного достоинства и металла.
Всё найденное было аккуратно собрано в коробки и вывезено с раскопа. А буквально через неделю в четырёх метрах от первого клада открылся и второй – поменьше.
Между прочим, этот второй клад был маркирован бутылкой, заполненной мутной жидкостью, а чуть ниже в земле была выявлена и другая бутылка заводской закупорки с жидкостью чайного цвета, которая начала просачиваться сквозь сгнившую пробку и пахнет мадерой.
Отпить из этих бутылок никто, конечно, не рискнул, зная, что в старину люди имели обыкновение оставлять рядом с кладами склянки с ядами.
Принесла… "лёгкая"
Кроме банок археологи нашли в земле наградной ковш. После реставрационной расчистки удалось прочесть дарственную надпись: «уральскому есаулу Фёдору Кубышкину за доблестные заслуги. Станица Лёгкая 1762 год».
Какая такая станица «Лёгкая», что ещё за «уральский» есаул? Не исключено, что «уральскими» в ту пору называли и псковских казаков (у нас же сейчас в городе стоит Черниговская дивизия).
Что касается станицы, то выяснилось, что при Екатерине Второй казаки имели обыкновение ездить к царскому двору с делегациями. «Тяжёлая» станица – это когда они по зиме располагались в Санкт-Петербурге на постой месяца на два – на три, чтоб являться к императрице за награждениями и с докладами. «Лёгкая» станица могла случиться в любое время года с оказией.
Такие наградные ковши, какой есаул Кубышкин получил во время «лёгкой» станицы, ценились казаками дороже, чем оружие. Ковши эти передавались в наследство от отца к сыну, а если род по мужской линии прерывался, семья обычно жертвовала свою реликвию церкви.
В случае утраты фамильного ковша (например, в результате пожара), его владелец имел право обратиться ко двору, чтобы там ему отлили точно такой же совершенно бесплатно, поскольку каждый наградной ковш был зарегистрирован.
Среди псковичей пока никаких есаулов Кубышкиных не нашлось, так что археологи собираются обращаться за помощью в Уральский университет, чтобы понять, как этот ковш оказался в псковской земле.
Подержать Плюшкина за Фаберже
Да что там ковш! Среди припрятанных неизвестным коллекционером вещиц обнаружились ещё более неожиданные. Например, миниатюрный японский резной шкафчик из кости с крохотной чашечкой и фигуркой всадника на одной из полочек – по сути нэцкэ, так как этим словом в Стране Восходящего солнца называют все вообще резные миниатюры.
А что вы скажете о женских серьгах, похожих на античные, которые ещё только предстоит идентифицировать. Они-то как попали в подвал псковского доходного дома?
Всего реставраторы и археологи разобрали руками и описали за минувшие четыре месяца более 5 тысяч предметов клада из Музейного переулка. Тут вам и старинные ордена, и красивейшая золотая иголка для галстука с императорской короной и вензелем «М» - возможно, награда кому-то очень отличившемуся от Великого князя Михаила?
Татьяна Ершова говорит, что видела похожую в каталоге Фаберже. Кстати, второй ковш клада - «из жёлтого», пока ещё официально не пробированного металла с эмалями, доверху набитый «чешуйками» (старинными серебряными монетами), тоже сильно смахивает на изделие Фаберже.
Предки пошалили
Кроме старинных монет археологи нашли круглые свинцовые печати «господарства псковского» - озадачивший их фейк, поскольку печатей с такими надписями, как на этих, никогда не существовало. Вот теперь и гадай: кто, когда и зачем развлекался, изготавливая эти поддельные печати?
Впрочем, подлинных редчайших редкостей в найденном кладе тоже хватает. Там, например, присутствуют интереснейшие новгородские монеты.
Одна, пока реставраторы её не расчистили, вызывала у непосвящённых изумление изображённой на ней сценой: как бы ночь, в небе месяц, а под месяцем совершается натуральный криминал – кто-то кого-то то ли убивает, то ли грабит. Оказалось, это София Новгородская благословляет посохом новгородского же посадника, который стоит перед ней на коленях.
В другом позеленевшем кругляшке специалисты признали рязанскую «мордку» - монетку с физиономией, которая ходила в народе под таким забавным названием.
А есть в этом кладе и монеты Бориса Годунова. Чуть ли не самая интересная – серебряная наградная монета Лжедмитрия Первого. Такая же, какие он начеканил по случаю своего бракосочетания с Мариной Мнишек. Их всего-то на белом свете сохранилось одна, ну может, две.
Насчёт найденной в Музейном переулке специалисты рано обрадовались. Это относительный новодел. Но новодел сам по себе уникальный, потому что изготавливались такие новоделы во времена Екатерины Второй с подлинного чекана, привезённого Петром Первым в Кунсткамеру из Кракова.
Известно, что этот чекан был расколот. А также известно, что в XVIII с него начеканили для коллекционеров сколько-то монет. А потом мастер изготовил по его образцу новый чекан – без изъяна, с которого тоже чеканили монеты Лжедмитрия. На монете из псковского клада видно, что она изготовлены с настоящего - расколотого чекана.
Из редчайших русских монет псковского клада необходимо отметить: первые рубли Алексея Михайловича (две штуки), две «ефимки» - это полуполтинники, которые при том же Алексее Михайловиче изготавливали из талеров методом рассечки и начеканки. В XVIII веке было изготовлено много новоделов таких ефимок, но в псковском кладе они подлинные.
Плюс серебряный грош Екатерины Первой (пробная монета, которую выпустили совсем небольшим тиражом, но в оборот так и не запустили, потому как она царице не понравилась).
Плюс отчеканенные специально для сибиряков монеты (разного достоинства) Екатерины Второй, на которых герб с двух сторон держат соболи.
Среди иностранных монет заслуживают внимания монеты короля Густава Адольфа и его дочери Кристины, Баториевы монеты и… «боратинки».
Скажите, как его зовут? Бо…
Кто не знает, у Буратино из всем известной сказки был прототип, без сомнения известный Алексею Толстому. В XVII веке Речь Посполитая пригласила ко двору итальянского учёного по фамилии Боратини, который обещал пополнить королевскую казну чисто экономическими методами. Он начал чеканить в больших количествах монету из неизвестного сплава, к тому же неполновесную, которая на первых порах, действительно, помогла полякам преодолеть кризис, но потом всё равно привела их к «дефолту».
Господина Боратини даже отдали за это под суд, но он ухитрился этот суд выиграть и вдобавок получил за свои моральные страдания компенсацию в полтора миллиона полновесных монет и продолжил чеканку своих «боратинок», пока не уехал обратно на родину - действительно, «богатеньким Буратино».
Интересно так же и то, что его «боратинка» имела хождение как мелкая разменная монета ещё сто лет после этого. И была настолько распространена, что, например, в Белоруссии её называют «царицей полей», потому что до сих пор выкапывают на всех огородах.
Наконец-то и в Пскове нашли.
Среди иностранных монет в кладе также присутствует немало монет Наполеона Третьего. По словам Татьяны Ершовой, на самых ранних он ещё совсем молоденький и напоминает Феликса нашего Эдмундовича Дзержинского.
Короли и капуста
Теперь об античных монетах из псковского клада. Самые ранние из них относятся к четвёртому и третьему векам до Рождества Христова. Тут вам и монеты императора Траяна, и монеты Римской республики, и монеты прославившегося благодаря фильму «Москва слезам не верит» императора Диоклетиана…
Всё это, по словам Татьяны Ершовой, позволяет теперь Псковскому музею-заповеднику встать вровень с Русским и Историческим музеями, потому что до сих пор только они могли похвастаться такими раритетами.
И конечно, новая археологическая находка ставит ребром вопрос, кому из псковичей могли принадлежать все эти ценности. По мнению Татьяны Евгеньевны, разношёрстный характер коллекции выдаёт Фёдора Михайловича Плюшкина с головой. Только он мог интересоваться одновременно и монетами императора Диоклетиана и черепками из курганов, которые также присутствуют в найденном кладе.
К тому же до революции в Пскове было не так много нумизматов и в отличие от современных они вовсе не скрывали своих увлечений, а наоборот. Но все они интересовались исключительно монетами и ничем иным. И только Плюшкин собирал все подряд древности, чем и заслужил ещё при жизни пренебрежительное отношение к себе специалистов, которые после его смерти возмущались, что в казне нашлись деньги на приобретение его чучел гусей и уток в то время, как за границу утекают действительно уникальные фамильные собрания ценностей.
В пользу версии с Плюшкиным говорят и найденные во втором кладе золотые швейцарские часы (известно, что Фёдор Михайлович питал слабость к дорогим хронометрам).
У Татьяна Евгеньевны есть несколько версий, откуда под домом Черёхинского мог возникнуть столь ценный клад.
Как известно, сын и душеприказчик Фёдора Михайловича Плюшкина Сергей был расстрелян, а имущество его конфисковано. Что это было за имущество и куда оно пропало?
Почти в то же время в доме Черёхинского арестовали 70-летнего бывшего преподавателя Кадетского корпуса и прямо при нём передали ключи от его квартиры кому-то из чекистов. Квартира была опечатана со всем имуществом. Но вдова преподавателя, которой было некуда деваться, всё равно туда проникла и жила в своей бывшей квартире, пока её не обнаружили. При этом чекисты недосчитались арестованных вещей и стали допытываться у вдовы «куда дела». Под их напором она созналась, что кое-что из немногочисленных драгоценностей по совету владельца дома Черёхинского зарыла в саду.
Интересно, что у неё и мужа было шестеро взрослых детей, которых судьба так разбросала, что кто-то из них служил в Белой гвардии, а кто-то – в Красной армии. Супруги пытались через суд доказать, что двое их детей красноармейцы (тогда бы им вернули всё конфискованное и квартиру), но это им не удалось (квартира чекистам была нужнее).
Кстати, Черёхинского после этого тоже арестовали и он сгинул.
Вдруг чекисты тогда раскопали в саду двора Подзноева что-то ещё… или сами потом закапывали под домом Черёхинского конфискованное, когда запахло жареным и по их душу.
Ещё одна версия заставляет нас вспомнить о вдове Сергея Фёдоровича Плюшкина, которая после его расстрела и конфискации их совместно нажитого и унаследованного от знаменитого свёкра имущества оказалась без крова и средств к существованию.
Сохранились газеты того времени со статьями, в которых журналисты глумились над бывшей богачкой, которая пошла по миру вместе с детьми. Возможно, ей всё-таки удалось сберечь что-то из фамильных ценностей и тайно перепродать Черёхинскому - владельцу доходных домов возле Поганкиных палат, который, по некоторым сведениями, принял сочувственное участие в её судьбе.
Однако старший научный сотрудник Псковского музея-заповедника Ольга Кудрявцева считает эти предположения несостоятельными. Ведь документы неопровержимо свидетельствуют о том, что почти вся коллекция Фёдора Плюшкина в 1914-м году была описана, опечатана и под охраной вывезена из Пскова в крупнейшие музеи России. А в тех пяти ящиках, которые остались в Поганкиных палатах, по описи насчитывалось всего две монеты.
К тому же Ольга Анатольевна не готова сбрасывать со счетов других псковских коллекционеров. Тем более, что в одном из домов Черёхинского жил, например, член Псковского археологического общества Хвоинский, о котором мало что известно. Вообще у нас осталось слишком мало сведений, чтобы судить о других псковских коллекционерах – Богушевском, Кунинском, об антикваре Казакове… Чем они обладали – кто знает?
Впрочем, старший научный сотрудник отдела хранения археологических коллекций, кандидат исторических наук Анатолий Александров уверен, что ни один из этих коллекционеров в подмётки Плюшкину не годился. По его словам, ни у кого из них не хватило бы денег, чтобы приобрести предметы такой ценности. Он напомнил, как музей Псковского археологического общества в своё время страдал от Плюшкина, жалуясь, что все крестьянские находки и редкости из фамильных сбережений стекались к Фёдору Михайловичу, потому что тот никогда не жалел денег на их приобретение.
Когда Плюшкин умер, конечно, всю его коллекцию опечатали и взяли под охрану, но потом началась Первая Мировая война, за ней революция, в Пскове бесчинствовали – то немецкие оккупанты, то банда Булак-Булаховича… Кто теперь может поручиться, что все до одной ценности Фёдора Михайловича Плюшкина тогда уцелели и отправились по назначению?
В любом случае, всё говорит о том, что найденный клад принадлежал крупнейшему коллекционеру, который, как и Плюшкин (или это всё-таки Плюшкин и был), собирал всё подряд, благодаря чему псковичи в очередной раз оказались владельцами несметных богатств.
Но пока что нам открылся только клад столетней давности, а связанная с ним тайна – нет.
