Премьера, вернувшая Псков в 90-е

«Позови меня с собой», - взывает российская примадонна прямиком из 90-х, со старенького кассетника. Магнитофон вполне уместно чувствует себя в антураже нищенской комнатки, обустроенной в контейнере-вагончике на сцене Псковского театра драмы, - даром что пьеса «Смерть Тарелкина», которую поставил с нашей труппой московский режиссер Хуго Эрикссен, сочинена была во второй половине XIX века.

Премьера, вернувшая Псков в 90-е
Фото: Вадим Боченков

«Я приду сквозь злые ночи», - продолжает Алла Борисовна, а ты, наблюдая за поимкой «вуйдалака и мцыря», ловишь себя на мысли: «а может, не надо приходить-то? Ну их, эти ваши «разбитые мечты» и «странные танцы»...

Жанр «Смерти Тарелкина» ее автор, драматург Александр Сухово-Кобылин, обозначил как «комедия-шутка». То ли для того, чтобы «запутать следы», то ли в надежде на то, что со временем все изменится и события, описанные в пьесе, где нет ни одного положительного персонажа, станут восприниматься как нечто анекдотичное.

Однако драматургическая фантасмагория уверенно шагнула из века XIX в век XX, и даже в XXI, не «обернувшись» шуткой ни на минуту. Наоборот - еще больше ожесточившись за счет новых исторических ассоциаций и литературных реминисценций. Неудивительно, что «Смерть Тарелкина» продолжают ставить до сих пор: зритель любой эпохи безошибочно считывает в героях пьесы тех, кто знаком ему даже по сводкам новостей, а по обычной повседневной жизни.

Псковский зритель удостоился особой чести, прозрев в персонажах «шутки» себя любимого. Такой поворот событий диктовала сама подача, выбранная режиссером, - трансляция того, что происходит на сцене, на экран при помощи видеокамеры-соглядатая, а то и двух. В какой-то момент камера переключилась с героев на зрительный зал, выхватывая отдельные лица.

Это было неожиданно и очень провокационно: публика не знала, как реагировать на такой режиссерский ход - то ли радоваться («круто, ты попал на ТВ»), то ли ужасаться (в таком контексте такое «попадание», скорее, относится к репутационным потерям). Самые дальновидные успели пригнуться, пока их не запеленговали. В конце концов все успокоились, благо в масках мы почти не узнаваемы - превращаемся в «знакомых незнакомцев» без носа и рта (читай «дыхания» и «голоса»).

В свою очередь актеры были узнаваемы на все 100 - настолько розданные им «Смертью Тарелкина» амплуа оказались «впору». Саркастичный и неформатный Денис Кугай, исполнивший главную роль Тарелкина-Копылова, уравновешенный и уверенный в себе Андрей Кузин, перевоплотившийся в генерала Варравина, мягкий и многогранный Максим Плеханов, раскрывший характер квартального надзирателя Расплюева, давший всем жару частный пристав Антиох Елпидифорыч - Виктор Яковлев, наконец, Камиль Хардин, занятый в спектакле аж на трех ролях...

Впрочем, там все двоились-троились в глазах, да еще к тому же «оборачивались»: то живой мертвым станет, то мертвый - оживет. То уважаемый депутат дела государственный решает, то через десять минут уже - подобострастный никто и звать никак (в кого только не обернешься после сидения в «обезьяннике»). То обычный человек перед тобой, а моргнешь, сглотнешь ком в горле, посмотришь снова - волчара натуральный, паче того - кровососущий «упырь».

Да и монологи, реплики героев, сама ткань текста - тоже постоянно зеркалит, сама в себя смотрится, превращаясь от эдакого зрелища в сплошную боль и крик, вой и лязг. И все это в антураже штампованных образов из 90-х (портрет Ельцина в милицейском участке, взятки в у.е., вездесущая водка и видеоигры).

Хуже Кафки, честное слово. Страшно, аж жуть. Неужели мы сумели выжить тогда? Финал спектакля дает однозначный ответ: да, выжили, и #можемповторить. Потому что выжили - но не изжили. Однако надежда есть: если в начале XX века пьесу запретила цензура («Фраза в этой пьесе: «Всю Россию под арест!» — слишком современна», — не без ехидства писали тогда рецензенты), то сейчас ее играют. Причем играют часто, каждый раз обнажая в причудливо-отвратительных перипетиях и характерах все новые грани и смыслы.

Кажется, вся энергия обличительной силы русской драматургии сосредоточилась в «комедии-шутке» Сухово-Кобылина. Три действия и игра-превращение в обратном порядке: жизнь - чистилище - ад, где тебя ласково, под белы рученьки встретят огнегривый капитан Полутатаринов и исполненный очей доктор Унмеглихкейт. А со спины бросится «век-волкодав» - «чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй». Думай, во что превращаешься, и не превращайся в то, о чем думаешь.

Что еще почитать

В регионах

Новости региона

Все новости

Новости

Самое читаемое

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру