Псковский театр драмы, похоже, всерьёз вознамерился вернуть себе массового зрителя, который пугается экспериментов и скучает по театру времён Нерона и Сенеки. Да и то правда: более подходящего времени, чтоб заставить зрителей тяготиться всегда накрытым столом с закусками под графинчик с водкой, невозможно было подгадать.
Герои нового псковского спектакля, правда, пьют чай без сахара, но всякий раз, когда они вспоминают про Харьков, понимаешь, что и так сойдёт.
Нет, режиссёр Павел Зобнин, разумеется, осовременил пьесу Антона Павловича всяко разно, чтоб не запахло нафталином. Например, брутальный доктор Астров у него ходит в камуфляже с мобильником в кармане. Дядя Ваня – хоть и в пижонском галстуке, как Чехов завещал, но одновременно в жилетке прораба, а в руках у него жужжит перфоратор.
Старая няня Марина носит красную майку с Чеховым в образе «Че Гевары»… То есть, это значит, что не такая уж она и старая: к чёрту эйджизм, потому что, судя по прикиду, ей не больше лет, чем заглавному герою.
Профессор Серебряков вообще появляется на публике в чёрной медицинской маске.
Видимо, чтоб сразу стало понятно: вот же дрянь человечишка, как только таких земля носит (он бы ещё кьюар-код предъявил, да?).
Декорациями к первому действию пьесы служит дачный инвентарь из магазина «Лента»: складной стол, пластиковые стулья, садовые качели с балдахином.
А ко второму действию – мебель с «Авито», которая в сцене расставания создаёт необходимое санкционное настроение.
В качестве саундтрека к спектаклю использованы песни из репертуара «Аквариума» и «Чайфа».
В остальном обрадованный псковский зритель увидел старый добрый психологический русский театр образца 1897 года (в тот год состоялась самая первая премьера «Дяди Ваня»), вздрагивая разве только от слова «Харьков».
Ведь припрятанный под подушкой пистолет в назначенное время бабахнул. Пузырёк с морфием нашёлся. И слёзы, по крайней мере, у актёров, в нужный момент потекли.
Актёры, надо отдать им должное, играли очень качественно и почти не сбивались с текста, хотя режиссёр напридумывал им на каждую реплику всяких жестов и трюков, чтоб они ни слова не могли сказать в простоте.
Например, для понимания сексапильности врача Астрова (его играет Георгий Болонев) мы должны обязательно увидеть, как он обнажает до пояса своё тело белое, рассыпчатое. (Если помните, в спектакле «Бовари» режиссёром был использован тот же приём: Максим Митяшин в роли Родольфа Буланже соблазнял Эмму (Наталью Петрову) и зрителей сиськой мясистой).
В противовес мускулистому Астрову разленившийся, обрюзгший дядя Ваня (его играет Андрей Кузин) никак не может вскарабкаться на сцену без ступенек: ему не подтянуться на слабых руках и он извивается жалким червяком.
В общем, сильный спектакль, сильный актёрский состав. Хороша начинающая Александра Кашина в роли трогательной, искренней Сони, мастеровита в роли Елены Андреевны обладательница «Золотой маски» Линда Ахметзянова.
Выше всяких похвал играет бездарного профессора Серебрякова почётный работник культуры и искусств Тюменской области Сергей Скобелев (местами, прям завидуешь его Елене прекрасной).
Режиссёр Павел Зобнин, похоже, не стремился добавить к пьесе Антона Павловича ничего лишнего, никаких фиг в кармане он не держит.
В итоге эффект от его спектакля ровно такой же, какой «Дядя Ваня» конца XIX века произвёл, согласно Немировичу-Данченко, на Льва Толстого.
Автор «Войны и мира» якобы сказал: «Да помилуйте, гитара, сверчок – всё это так хорошо, что зачем искать от этого чего-то другого?» (в переводе на современный русский: «герои, определённо, бесятся с жиру»)
Впрочем, понаблюдав, как Чехов однажды взбеленился из-за неряшливого вида провинциального актёра, которому досталось играть дядю Ваню, Станиславский всё понял про пижонский галстук Ивана Петровича Войницкого и так объяснил смысл этой новаторской по тем временам пьесы.
Дескать, вся проблема в том, что деятельный «нежный дядя Ваня» с его утончённым вкусом к шёлковым галстукам и «самородок Астров», которому больно видеть, как вырубают русский лес, «глохнут в захолустье», пока «тупица профессор» «блаженствует» в столице, пользуется красавицей Еленой и «вместе с себе подобными правит Россией».
Правда, дела у них идут всё хуже и хуже, из-за чего «тупица профессор» в какой-то момент попытался устроить своим домочадцам «Вишнёвый сад». Но главные герои ему не позволили: не в этой пьесе. Прям под дулом пистолета не позволили.
Поэтому всё остаётся, как было. То есть, трёхразовое горячее питание, гитара, сверчок, кому больше всех надо работать – пускай работают. Занавес.
Хотя нет, ещё не занавес. Поскольку Чехов был гением на все времена, под занавес он зачем-то отправил своего профессора Серебрякова в Харьков.
(Ах вот почему в кульминационной сцене герои спектакля рассаживаются послушать профессора, как будто перед телевизором!
«Не противоречь Александру. – выговаривает при этом дяде Ване его выжившая из ума матушка Мария Васильевна (актриса Ирина Смирнова). – Верь, он лучше нас знает, что хорошо и что дурно».
А вот это уже если и не в яблочко, то где-то рядом. Ну браво, браво!)
